Я пойду налево... а может быть направо! Я ведь - королева! Я имею право!!!
Самое возбуждающее в женщине — это ее лицо; не верьте мужчинам, которые уверяют, будто им важнее грудь или задница, просто у их бабы такая страшная рожа, что они вынуждены переключаться на другое. (Фредерик Бегбедер. “Идеаль”)
Реальность - это то, что не исчезает, когда перестаешь в нее верить
Берегись человека, который упорно трудится, чтобы получить знания, а получив их, обнаруживает, что не стал ничуть умнее. И он начинает смертельно ненавидеть тех людей, которые так же невежественны, как он, но никакого труда к этому не приложили.
Только пепел знает, что значит сгореть дотла. Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперед: не все уносимо ветром, не все метла, широко забирая по двору, подберет. Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени под скамьей, куда угол проникнуть лучу не даст. И слежимся в обнимку с грязью, считая дни, в перегной, в осадок, в культурный пласт. Замаравши совок, археолог разинет пасть
отрыгнуть; но его открытие прогремит на весь мир, как зарытая в землю страсть, как обратная версия пирамид.
»Падаль!» выдохнет он, обхватив живот, но окажется дальше от нас, чем земля от птиц, потому что падаль - свобода от клеток, свобода от целого: апофеоз частиц.
Некоторые умирают в семнадцать лет и откладывают похороны до тех пор, пока им не стукнет семьдесят семь. Я вижу много мертвой молодежи и много живых стариков. - Боно
Мне не нравится, что многие люди считают, что ностальгия — это привилегия взрослого человека. Дети чувствуют ностальгию точно так же, если не более остро. На мой взгляд, ностальгия — это самая распространенная человеческая эмоция. Ведь жизнь — это непрерывная череда потерь. И дети чувствуют эти потери так же, как и все остальные. (с) Хаяо Миядзаки
All you need is Love, love is all you need (c) The Beatles
Говорят, душевные раны рубцуются - бездумная аналогия с повреждениями телесными, в жизни так не бывает. Такая рана может уменьшиться, затянуться частично, но это всегда открытая рана, пусть не больше булавочного укола. След испытанного страдания скорее можно сравнить с потерей пальца или зрения в одном глазу. С увечьем сживаешься, о нем вспоминаешь, быть может, только раз в году, но когда вдруг вспоминаешь, помочь все равно нельзя.
...Но с тех пор я много размышлял. – О чем? – осведомился Тарру. – О мужестве. Теперь я знаю, человек способен на великие деяния. Но если при этом он не способен на великие чувства, он для меня не существует. – Похоже, что человек способен на все, – заметил Тарру. – Нет-нет, он не способен долго страдать или долго быть счастливым. Значит, он не способен ни на что дельное.
Но самое страшное, – записал Тарру, – что они, забытые, понимают это. Тот, кто их знал, забыл, потому что думал о другом, и это вполне естественно. А тот, кто их любит, тоже их забыл, потому что сбился с ног, хлопоча об их же освобождении и выискивая разные ходы. Думая, как бы поскорее освободить своих близких из пленения, он уже не думает о том, кого надо освободить. И это тоже вполне в порядке вещей. И в конце концов видишь, что никто не способен по-настоящему думать ни о ком, даже в часы самых горьких испытаний. Ибо думать по-настоящему о ком-то – значит думать о нем постоянно, минута за минутой, ничем от этих мыслей не отвлекаясь: ни хлопотами по хозяйству, ни пролетевшей мимо мухой, ни принятием пищи, ни зудом. Но всегда были и будут мухи и зуд. Вот почему жизнь очень трудная штука. И вот они-то прекрасно знают это.
Раз я знаю, что ты придешь, я могу тебя ждать сколько угодно.
И так как любые штампы, употребляемые при составлении телеграмм, не могут не иссякнуть, все – и долгая совместная жизнь, и мучительная страсть вскоре свелось к периодическому обмену готовыми штампами: «Все благополучно. Думаю о тебе. Целую».
... для любящего знать в подробностях, что делает любимое существо, есть источник величайшей радости.
Риэ знал, о чем думает сейчас этот плачущий старик, и он тоже подумал, что наш мир без любви — это мертвый мир и неизбежно наступает час, когда, устав от тюрем, работы и мужества, жаждешь вызвать в памяти родное лицо, хочешь, чтобы сердце умилялось от нежности.
Не может человек по-настоящему разделить чужое горе, которое не видит собственными глазами.
- Целые вечера, целые недели бьешься над одним каким-нибудь словом...а то и просто согласованием. Тут Гран остановился и схватил доктора за пуговицу пальто.Из его почти беззубого рта слова вырывались с трудом. - Поймите меня , доктор.На худой конец не так уж сложно сделать выбор между "и" и "но" .Уже много труднее отдать предпочтение "и" или "потом" .Трудности возрастают ,когда речь идет о "потом " и "затем" .Но,конечно,самое трудное определить,надо ли вообще ставить "и " или не надо.
В какой-то мере взрослость - это ощущение, что вокруг тебя нет никого, кто хотя бы отчасти тебя напоминал, тем самым помогая тебе понять самого себя.
Чем старше становятся дети, тем больше им требуется, и тем меньше их любят родители, и тем меньше они кому-то нужны...
А когда же ещё он мог умереть? - писал позднее его сын. - Только в отсутствие мамы. Для него это была единственная возможность улизнуть.
«Среди людей, неспособных высказать, что у них на душе, - писал Гарп, - вечно происходят самоубийства».
Для болезненного удара времени всегда достаточно, если знаешь, где находятся старые шрамы.
Это был весьма впечатлительный, измученный жизненными невзгодами человек, часто подверженный депрессиям, а порою самый настоящий параноик, вечно раздраженный, вечно всем недовольный, буквально задыхающийся от собственной меланхолии, – короче, очень сложный и вполне современный человек.
И она втайне была совершенно счастлива.
... большинство людей путает "глубину" с "серьёзностью", а "искренность" с "глубиной".
— Поведаю вам первый закон моря, — изобразив на лице комично-умную гримасу, заявил Володя. — В шторм блюют все. Даже самые матерые морские волки страдают морской болезнью. Есть только один способ — пить, и лучше коньяк. Вестибулярный аппарат расстраивается, и организм перестает ощущать качку. — С этими словами он выставил на столик две бутылки коньяка. — Давайте, мужики, поправим здоровье. — Примет ли организм? — усомнился Родик. — Примет, — кивнул Володя, ополаскивая в раковине стакан для зубных щеток. Выпили… Действительно, полегчало. Выпили еще. Стало совсем хорошо. — Теперь поняли, почему пираты ром глушили? — философски подытожил Володя. — Ну, я пошел работать. Заходите ко мне. Дам коньяка, у меня его больше двухсот ящиков. Но не тяните, если раз в два часа стакан на грудь не примете — заболеете. — И, лучезарно улыбнувшись, Володя удалился.
— Это не знакомство, Джон. Это просто роман, affair. — А тебе хорошо со мной? И даже ничего, что я женат? — Джон, ты женат, и это факт. Это не хорошо и не плохо. У тебя своя жизнь, у меня своя. — И ты не ревнуешь меня к моей семье? — Я понимаю, что ты одновременно играешь на нескольких досках. Мне безразлично, что происходит на досках других. Лишь бы на моей доске ты играл по правилам и с уважением ко мне. Конечно, мне иногда хотелось бы побыть с тобой в выходные, по уик-эндам мне иногда одиноко. Но это же не причина чувствовать себя несчастной. Знаешь, чего мне по-настоящему хочется? Пойти с тобой на длинную, ленивую прогулку по Парку. Идти и шуршать осенними листьями, слыша их шорох и чувствуя запах. Знаешь, особенный запах осенних листьев — запах влаги, почвы. Грибной запах. — Это я тебе обещаю.
Е. ДолматовскийЯ верил в детстве искренне и твердо, Что мир не существует без меня. Лишь отвернусь — и очертанье стерто, Сомкну ресницы — вот и нету дня. Глаза открою — мир возникнет снова В цветах и красках. И всесильно слово. Но отрочество разом оглушило Фантазию. Я начал понимать, Что все и без меня и есть и было, Уйдет и без меня придет опять. А все же не исчезло ощущенье, Что я устроен чуточку не так, Как все, И не могу попасть в крушенье, Меня минует пуля и сыпняк, Любимая до гроба не разлюбит, И мама вечно жить на свете будет... Со мной считаться не желает время И обходить не хочет стороной. То, что могло произойти со всеми, Безжалостно случается со мной: Вагоны под откос. Осколок в темя. И ни одной поблажки... Ни одной!
-Почему вы расстались? -Мы слишком похожи. -И что? -Представь что есть девушка такая же как ты. -Ну представил.Так что? -И ты смог бы с ней встречаться? -Конечно. Не вижу в этом проблемы. -А я не могу. Не могу встречаться с человеком, который думает о том же, что и я. Любит то же, что и я. Я не могу любить себя настолько, что бы встречаться с самой собой.
Спим в земле под одним одеялом, обнимаем друг друга во сне. Через тело твое протекала та вода, что запрудой во мне. И, засыпая все глубже и слаще, вижу: вздувается мой живот. Радуйся, рядом со мною спящий, — я понесла от грунтовых вод плод несветающей брачной ночи, нерукопашной любви залог. Признайся, кого ты больше хочешь — елочку или белый грибок?