И он чувствует, как его душа сочится медленными горькими слезами по себе самой, и отчаянно пытается отыскать в памяти Бога, Которому мог бы вручить свое покаяние. И с удивлением обнаруживает, что не раскаивается ни в чем, хотя, с другой стороны, неясно, есть ли в тот вечер, в этих сумерках Бог, расположенный выслушать его.
(Артуро Перес-Реверте)
– …Он задал Богу вопрос: «Спасешь ли Ты меня?» – и Бог ответил ему. Бог сказал: «Нет». «Умри» – сказал Бог.
– Так выходит, это Бог убил его?
– Бог отказал ему. Бог мог бы сказать: «Да, я спасу тебя». Но предпочел ответить отказом.
– Почему?
– Он сказал Богу: «Если любишь меня, спаси. Если Ты здесь, спаси». Но услышал в ответ только молчание. Тогда он сказал: «Я знаю, Ты здесь, знаю, Ты слышишь меня. Жизнью бью об заклад, что ты меня спасешь». А Бог так ничего и не сказал. Тогда он сказал Богу: «Сколько б Ты не молчал, я знаю, Ты меня слышишь. Я поставлю жизнь мою на кон – поставлю сию же минуту!» И поставил. А Бог не явился ему. Бог не вмешался.
– Почему?
– Как знать? Возможно, Бог не любит, когда Его испытывают. Возможно, принцип, согласно которому испытывать Его не следует, важнее для Него, чем жизнь одного ребенка. А может быть, причина тут в том, что Бог попросту глуховат. Он, верно, теперь уже очень стар, стар как мир, если не старше. Может быть, Он стал туг на ухо, и глазами ослаб, как всякий старик.
Дж. М. Кутзее
