Cercarsi ragazzo di razza, perche bastardo gia avuto
We act as though comfort and luxury were the chief requirements of life, when all that we need to make us happy is something to be enthusiastic about. (c) Albert Einstein
Из пиратов Карибского моря. Все понравившееся. Много.
— Пришвартоваться у причала стоит шиллинг... И назови свое имя. — Может быть лучше три шиллинга. А имя — черт с ним. — Добро пожаловать в Порт-Рояль... мистер Смит.
— Я намерен реквизировать корабль, набрать людей на Тортуге, чтобы вершить разбой на потребу моей черной душе. — Я же сказал — не лгать! — Кажется, он и не лжет. — Будь это правда, он бы нам не сказал. — Только если б не знал, что истине вы не поверите.
— Я бы никогда не догадался. — Видно, ты не был в Сингапуре.
— Лицо знакомое... Я угрожал тебе прежде?
— Смекаешь?
— Мы собираемся украсть корабль? Тот бриг? — Реквизировать. Мы собираемся реквизировать тот бриг. Это морской термин.
— Ты либо гений, либо сумасшедший. — Это две крайности одной и той же сущности.
— Затем, на четвертый день, он связал морских черепах и смастерил плот. — Он связал морских черепах? — Именно. Черепах. — А где он взял веревку? — Сплел. Из шерсти. Со спины.
— Известно, баба на корабле — к большой беде. — Не возьмем ее — будет хуже.
— Говорят, что они грабят города и не оставляют никого в живых. — Совсем никого? Тогда откуда слухи берутся?
— Печальна участь того, кому неведом дивный тонкий букет жизни на Тортуге. Будь все города подобны этому, мужчины бы в ласке тонули.
— Как истинный джентльмен ты можешь пристрелить леди, а сам сдохнуть с голоду.
— Так это и есть твоя тайна? Твое грандиозное приключение? Ты три дня валялся на пляже и хлебал ром? — Добро пожаловать на Карибы, моя любовь.
— Женщина на корабле не к добру. Даже маленькая.
— Где Элизабет? — В безопасном месте, как я и обещал. Она собирается выйти замуж за Норрингтона, как обещала. Ты умрешь за нее, как обещал. Мы, мужчины, держим свое слово... А Элизабет, как женщине, это никчему.
— Парли... парлалиньтюль... парлиме... порш... не порш... не пор... парла... парла... — Парла... —...Ментер? — Да! Парламентер! Переговоры! — Дьявол, забери тех, кто придумал переговоры! — То есть всех французов?
— Любишь боль? Поносил бы корсет.
— Быть может, в редких случаях, когда борьба за правое дело заставляет стать пиратом, пиратство может стать правым делом.
— Вы самый жалкий пират о котором я слышал. — Но Вы обо мне слышали...
Ты спятил (Лорд Катлер Беккет) -Ну и слава богу, нормальный бы на такое не пошел (Джек-Воробей)
-Это — деловой подход. (Лорд Катлер Беккет)
-Джонс: я никому не позволю вызывать меня как какую-то шавку! -Беккет: и тем не менее позволили…
-Элизабет: Это безумие! -Джек: Это политика.
-Этот мир перестал быть вашим, Джонс, всё невещественное стало вдруг несущественным. (Лорд Катлер Беккет)
-Застрелить! Вырвать язык ему! -Застрелить! Вырвать и застрелить язык! И сбрить хлипкую бородёнку!
-Мой орешек!
-Джек! -Мистер Гиббс! -Да, капитан! -Я так и думал! Вам пора отчитаться в своих действиях, сэр! -Что? -На борту моего корабля нарушается дисциплина! Злостно и постоянно! Почему это происходит? -Cэр… Вы в тайнике Дэйви Джонса, капитан… -Я это знаю. Я знаю, где я! Не надейся, что не знаю!
-Уильям, скажи на милость, ты явился сюда, чтобы я помог спасти тебе некую бедовую даму или даму, попавшую в беду, неважно… -Нет. -Тогда с чего тебе здесь быть? Cледовательно, ты здесь быть не должен… Тебя здесь нет!
-Уже была спета песня, созывается совет братства! -Ни на одну минуту нельзя оставить вас без присмотра! Как дети малые!
-Ладно, беру тебя. Тебя не возьму — ты страшный.
-На чья ты сторона? -Где выгодно? -У меня есть корабль! -Получается, с тобой выгодно. -Славный малый.
-Что ты делаешь? -Что ТЫ делаешь? -Нет, что ТЫ делаешь? -Что ТЫ делаешь? -Нет, что ТЫ делаешь? -Что ТЫ делаешь? Ммм! Капитан подаёт команды! -Да, вот капитан и подаёт команды! -Мой корабль — я капитан! -Зато карта моя! -Вот и будь…картоведом! -МОЛЧАТЬ! ЗАГЛОХНИТЕ ОБА! ЧТО НЕ ПОНЯТНО? ЭТО ПРИКАААЗ! Ооооой… Я подумал — раз не ясно, кто капитан, предложу-ка и я свою кандидатуру… Извиняюсь… -Я был бы за тебя!
-У «Голландца» всегда должен быть капитан. -Что-то уже запредельно невразумительное… -И вечно бороздить моря… -Я люблю море! -А как насчёт порта? -Я обожаю ром! Ром лучше! -Заходы в порт, где будут ром и распутные девки. Раз в десять лет. -Что он сказал? -"Раз в десять лет". -Десять лет долго тянутся… -Ужасно долго, если не пить рома.
-Давай привяжемся к мачте вверх ногами, чтоб не стоять на голове, когда он перевернётся!
-Он желает «Жемчужину»! Капитану Тёрнеру нужна Жемчужина! А тебя грызёт совесть. А ты со своим советом братства! Хоть кто-то спасал меня потому что соскучился? Я постою рядом с ними.
-Сдаётся мне, я рассчитался с этим долгом. -Потому что умер? Однако ты ещё здесь. -Закрой глаза — представь, что это дурной сон. Я всегда так делаю.
-И при этом я не выпил ни капли рома!
-Сам придумал или вместе с трупами?
-Тебе придётся там работать, Джек. Души умерших переправлять на тот свет. Или стать таким, как Джонс. -Мне не пойдут щупальца…
-Всем не зевать и быть начеку! Не зря это остров погибших кораблей, здесь и бухта, и город погибших кораблей. -Вообще-то мы мастера придумывать прозвища, но вот на название мест фантазии не хватает. Был у меня один старый матрос, у него не было обеих рук и глаз выколот. -И как вы его звали? -Джонни.
-Это не песо вовсе, это барахло всякое! -Да, сначала предполагалось использовать девять песо, чтобы пленить Калипсо, но когда все собрались на первый совет, ни у кого не оказалось и гроша. -Сменили бы название… -На какое? «Девять штук того, что завалялось у нас тогда в кармане»? Да, звучит очень по-пиратски.
-Теперь ты капитан? Нынче назначают кого ни попадя!
-Нужно сразиться! -Но ты же обычно сбегал с поля боя! -Вот и нет! -Вот и да! -Вот и нет! -Вот и да! -Вот и нет! -Вот и да! Сам знаешь об этом! -Вот и нет! Клевета и ложь! Просто я всегда следовал благороднейшей из пиратских традиций. Я полагаю, что сейчас нам следует поступить так же — завязать бой, а потом сбежать.
-А как он? Это… Что? -На морских черепахах.
-Как мама? … -Чудно выглядит.
-Ты привёл этих шакалов к нашему порогу, подлец! -Не обвиняйте Тёрнера, он был лишь орудием в руках предателя. Если желаете увидеть самого великого зодчего, взгляните налево. -Мои руки чисты! Хм. Фигурально.
-Без него будет скучно… -Он обаятельный, правда?
-Барбосса, пожени нас! -Не могу, я сейчас немножко занят!
-Когда у тебя в руках чья-то жизнь, это так повышает тонус…
-Мистер Гиббс! -Капитан? -Бросьте мою шляпу в воздух! -Это честь для меня! Ура-а-а-а-а-а-а! -Несите назад.
-Прощай, пупсик.
-Джек, у нас бы всё равно ничего не вышло. -Говори себе это почаще, дорогая.
-Мистер Гиббс, вы не в курсе, почему уплыл мой корабль? -Корабль? Мы на корабле!… -Джек! Корабля нет! -Неужели?
-Но всё это меркнет и бледнеет в сравнении с тем фактом, что у меня опять увели мой корабль, смекаете? -Подпустим ближе, а затем разнесем их в щепки! -Отставить! Мы станем удобной мишенью! -Отставить «отставить»! -Но капитан… -Отставить! -Но там… -Отставить! -Армада… -Отставить! -Но… -Заткнись!
-Барбосса, где мы?
- Да, теперь мы вконец потерялись!!
- Раньше этот мир был куда больше. - Нет, мир остался прежним. Содержимого стало меньше.
Строптивых женщин легче переносить, чем спокойных. Их, правда, иногда убивают, - зато никогда не бросают...
Когда спишь с женщинами налево и направо,они сливаются в одну.И она просто меняет имя, кожу, рожу, рост и голос. Длина волос, объем груди, степень эпиляции лобка и цвет белья варьируются от случая к случаю. Но ты повторяешь ей заученные фразы, делаешь одни и те же штучки, совершаешь одинаковые движения в установленном порядке: "Ты хорошо пахнешь...подвинься ближе, еще...я тебя боюсь...я так хочу твои губы...дай я тебя поцелую, скорей, я больше не могу...о, благодарю тебя, Господи, какое счастье...ты мне очень нравишься...мне кажется, это сон...мы будем заниматься этим всю ночь, всю жизнь..." Талдычишь одно и то же каждый вечер разным девушкам с завороженным взглядом ребенка, который разворачивает подарок. Перемены приводят к повторяемости. Как ни парадоксально, новизна возникает, только если хранишь верность одной женщине. Донжуаны лишены воображения. Казанову принято считать многостаночником, а он был просто лентяем. Потому что, как ни меняй баб, ты-то остаешься все тем же мужиком, поборником пути наименьшего сопротивления. Чтобы хранить верность, необходим талант." (с) Фредерик Бегбедер
"Все составленное из частей распадётся. Неустанно стремитесь..." (с)
Религия в первую очередь не собрание фактов, но собрание смыслов. Можно бесконечно перечислять богов, обычаи и верования, но если это занятие не дает нам возможность увидеть, как с их помощью люди преодолевали одиночество, горе и смерть, то сколь бы безукоризненно точно это перечисление не было сделано, оно не имеет к религии ни малейшего отношения.
- А как же ты можешь разговаривать, если у тебя нет мозгов? - Не знаю. Но те, у кого нет мозгов, очень любят разговаривать.
Не знаю, точно ли это соответствует тематике сообщества.. но ведь в какой-то степени это тоже цитаты..
Из мемуаров Мерилин Монро:
читать дальшеС четырнадцати лет я отличалась талантом раздражать женщин. Когда жены видят, что их мужья со мной заговаривают, они обычно реагируют на это как на сигнал пожарной тревоги. Даже молодые и хорошенькие голливудские "девицы" приветствуют меня кислой миной вместо улыбки.
Этот сексуальный страх женщин, которые считают, что я вторгаюсь в их владения, оказывает на меня обратное действие. Мне он кажется и лестным, и огорчительным. Мне трудно объяснить такую реакцию. Женщины не любят меня не потому, что я красивее их или лучше сложена, и не потому, что я больше оголяюсь, чем они. Я встречаю на приемах женщин, одетых ровно настолько, чтобы не быть арестованными. И я слышу от этих без пяти минут нудисток, как я вульгарна. Они демонстрируют больше ног, больше обнажают грудь или показывают позвоночник, чем я, и я же после этого оказываюсь "вульгарной"!
Женщины терпеть не могут и мою манеру говорить, даже когда я разговариваю не с их мужьями или любовниками. Одна злющая баба сказала, что мой голос слишком "преднамеренный". Я выяснила, что она имела в виду какое-то мое эротическое придыхание. Это неправда. Главная разница между моим голосом и голосами большинства знакомых мне женщин в том, что я пользуюсь своим голосом реже, чем другие. Я не могу просто болтать, даже если захочу. Я не могу искусственно и глупо смеяться и делать вид, что я в прекрасном настроении, когда я в компании. Если ты стоишь на приеме и выглядишь серьезной, это немедленно вызывает недоброжелательные комментарии женщин. Они уверены, что я задумала что-то гадкое: например, увести их мужчин у них из-под носа.
Меня не беспокоит, что они думают. Лучше, чтобы тысячи женщин ревновали меня, чем я приревновала бы к одной из них. Я знаю, что значит ревновать, и поверьте, это небольшое удовольствие.
Я бывала на приемах, где никто не заговаривал со мной весь вечер. Мужчины, боясь своих жен или подруг, обходили меня стороной. А дамы собирались кучками в углу, чтобы позлословить на мой счет и обсудить мой вредный характер.
Но такое холодное отношение никогда не огорчало меня. Стоя одна в углу с бокалом шампанского, я просто думала на разные темы и не стремилась с кем-то общаться. Я думала о женщинах. Их ревность имела ко мне мало отношения. Просто они осознавали собственные недостатки и слабости. Мужчины рассказывали мне немало интересного о других женнщинах, например, как беспомощно зачастую их поведение в постели, как они выдают истерику за страсть, а ворчливость - за преданность. Глядя на меня, эти женщины думают, что я отличаюсь от них, и это приводит их в бешенство.
Когда я вижу, как женщины бросают на меня хмурые взгляды и сплетничают на мой счет, я чувствую глубокое сожаление. И не к ним, а к их мужчинам. Я чувствую, что такие женщины - плохие любовницы, сексуальные калеки. Единственно, что они способны подарить своим мужчинам, так это комплекс неполноценности. Такие женщины считают, что добились "успеха", если им удается убедить мужчину, что он плохой муж или неполноценный любовник.
Я не обижаюсь, когда говорят что я дурочка-я знаю, что это не так. Я не возражаю против шуток, но я не хочу быть похожей на одну из них. Карьера — это великолепно, но в нее нельзя закутаться в холодную ночь. Это как икра — здорово, если не есть ее ежедневно на завтрак, обед и ужин, про славу. про детство: Моя мать была для меня просто вон той рыжей женщиной. про юность: Глядя в ночное небо, я думала, что, наверное, тысячи девушек также сидят в одиночестве и мечтают стать звездой. Но я не собиралась беспокоиться о них. Ведь моя мечта не сравнится ни с чьей другой.
моя ревность - всегда мой нежно лелеемый эгоизм, желание быть единственной причиной радостей и слёз, единственной возможностью перемен в моём человеке. моя ревность - всегда детская жадность не делиться ни с кем моими, мо-и-ми красивыми людьми (а я - о да, я-то знаю, какими они могут быть, как они могут смотреть, как - говорить, - и насколько вообще этот вид может всех поразить и впечатлить - но лишь я, я одна способна смотреть на них пра-виль-но). ревную всегда к тем, кто, как кажется мне, меньше меня по некоей абсолютной, известной лишь мне одной величине; к тем, кто прекрасен, кем восхищаюсь сама - нет, никогда. я не боюсь потерять - и дело не в самоуверенности, а, скорее, в ежеминутной готовности к потерям - все мы тут корабли, плавающие от берега к берегу. единственное, чему научили со временем - (учили меня долго, но непоследовательно) - это делиться своими людьми, принимать любые их состояния, мазохистически радоваться за них, за опыт их переживаний и стеклянными предметами в чужие головы не кидаться.
…а ревную я всех, кого считаю своими - без разбора и разницы.
Друг - это одна душа, живущая в двух телах. (с) Аристотель
СОТЫЙ (Джозеф Редьярд Киплинг)
Бывает друг, сказал Соломон, Который больше, чем брат. Но прежде, чем встретится в жизни он, Ты ошибешься стократ. Девяносто девять в твоей душе Узрят лишь собственный грех. И только сотый рядом с тобой Встанет — один против всех.
Ни обольщением, ни мольбой Друга не приобрести; Девяносто девять пойдут за тобой, Покуда им по пути, Пока им светит слава твоя, Твоя удача влечет. И только сотый тебя спасти Бросится в водоворот.
И будут для друга настежь всегда Твой кошелек и дом, И можно ему сказать без труда, О чем говорят с трудом. Девяносто девять станут темнить, Гадая о барыше, И только сотый скажет, как есть, Что у него на душе.
Вы оба знаете, как порой Слепая верность нужна; И друг встает за тебя горой, Не спрашивая, чья вина. Девяносто девять, заслыша гром, В кусты убечь норовят. И только сотый пойдет с тобой На виселицу и в ад!