Великолепный, потрясающий. Можно смотреть этот кусочек до бесконечности.
Ведь это как с женщиной, если любишь, так вот... всю. Со всеми её слезами, истерикой и с толстыми ляжками... А эти любят идеал, идею, господа подправляют...
— Как хорошо... Представляешь, тебя не будет, меня не будет, а здесь всё будет вот так же. Что за страна... Ма бель франс (по-моему, так?) Нет на свете места лучше.
— А Россия?
— Россия... Той России, которую я знал уже никогда не будет, невозможно с этим смириться, как со смертью. Не могу себе представить, что не увижу больше ни Москвы, ни деревни (?)... Понимаешь, я не то что боюсь смерти, она мне отвратительна. Я-то знаю, что после смерти ничего нет. Для кого-то может есть. А для меня нет, ничего нет, тьма, пустота.
Знаешь, за что я ненавижу больше всего большевиков? Все эти левые шавки, революционеры, новаторы... Есть в них какое-то скопчество, какая-то бесчувственность. Ты вспомни их лица, кастраты. Переделывают жизнь те, кто ни черта в ней не смыслит, кому любить не дано. Ведь это как с женщиной, если любишь, так вот... всю. Со всеми её слезами, истерикой и с толстыми ляжками... А эти любят идеал, идею, господа подправляют... Как подумаешь, из-за какой мелкой, бездарной гадины рушится вдруг всё. Жизнь, счастье, надежда. Ей богу, хочется удавиться.