i've got a sickness, you've got the cure
Генрих Бёлль «Глазами клоуна»
Генрих Бёлль «Глазами клоуна»
«Когда я пьян, я неточно воспроизвожу движения, которые может оправдать абсолютная точность, и потом я совершаю самую скверную ошибку, какую только может совершить клоун: смеюсь над собственными шутками»
«Существует хорошее словцо – «ничто». Не думай ни о чем – ни о канцлере, ни о «католоне». Думай о клоуне: он плачет в ванной и проливает кофе себе на шлепанцы»
« Затруднительное положение – еще мягко сказано. По всей вероятности, я не смогу выступать целый год. Смотри. – Я закатал штанину, показал распухшее колено, опять опустил штанину и указательным пальцем правой руки ткнул себя в грудь. – И еще здесь, – сказал я.
– Боже мой! – воскликнул он. – Сердце?
– Да, – сказал я, – Сердце.
– Я позвоню Дромерту и попрошу его принять тебя. Он у нас лучший сердечник.
– Ты меня не понял, – сказал я, – мне не нужно показываться Дромерту.
– Но ведь ты сказал – сердце.
– Вероятно, я должен был сказать - душа, душевное состояние, внутреннее состояние… но мне показалось, что сердце тоже подходит.»
«Я сообщил госпоже Калик, что у меня только что умерла бабушка – это было явной неправдой, так как моя бабушка умерла уже двенадцать лет назад, - и в ответ услышал: «О, какая гадость!»; когда люди умирают, говорится много разной чуши, но, по-моему, никто еще не додумался воскликнуть «О, какая гадость!»»
«Клоун должен быть меланхоликом, иначе ему не стать хорошим клоуном, но им невдомек, до какой степени серьезна эта меланхолия»
«Рукопожатия, рукоприкладство, стрельба и подписи на чеках – вот все, на что способны мужские руки, если не считать работы. Зато женские руки, пожалуй, уже нечто большее, чем просто руки, даже тогда, когда они мажут масло на хлеб и убирают со лба прядь волос»
«По-моему, самое ужасное, если жена смотрит на мужа с видом жертвы, потому что она беременна»
«Мне очень хотелось иметь детей, мысленно я уже беседовал со своими детьми, таскал их на руках, давал им молоко с сырым яйцом; меня беспокоило лишь то, что нам предстоит жить в гостиницах, а в гостиницах только дети миллионеров или дети королей могут рассчитывать на хорошее обращение. На некоролевских и немиллионерских детей, особенно если это мальчики, все орут: «Здесь ты не дома!», трижды ложная педагогическая посылка, во-первых, устанавливается, что дома дети ведут себя как свиньи, во-вторых, предполагается, будто дети чувствуют себя хорошо, только если они ведут себя как свиньи, и, в-третьих, ребенку внушают, что ему нигде не разрешено чувствовать себя хорошо»
«Наиболее непростительный грех из всех, какие может совершить клоун – возбудить сострадание к себе»
«Головная боль и меланхолия по-прежнему мучили меня, но я сроднился с ними так же, как с мыслью о смерти. У хорошего художника смерть всегда при себе, как у хорошего попа – молитвенник»
«Наш век, если он вообще достоин специального наименования, следует назвать веком проституции. Люди в нем перешли на жаргон публичных девок. Как-то раз я встретил Зоммервильда после одного из телевизионных диспутов («Может ли современное искусство быть религиозным?»), и он спросил меня:
- Как я вам понравился? Я был хорош?
Потаскухи, обращаясь к своим отбывающим клиентам, говорят то же, слово в слово. Для полноты картины не хватало только, чтобы Зоммервильд сказал: «Порекомендуйте меня вашим знакомым!»
«По-моему, на всем свете не найдется человека, который мог бы понять клоуна, клоун и тот не понимает своего товарища; тут всегда замешаны зависть или недоброжелательство»
«Он любил острить, и все знали, что он остряк, поэтому ему приходилось все время острить. Утомительное занятие»
©
Генрих Бёлль «Глазами клоуна»
«Когда я пьян, я неточно воспроизвожу движения, которые может оправдать абсолютная точность, и потом я совершаю самую скверную ошибку, какую только может совершить клоун: смеюсь над собственными шутками»
«Существует хорошее словцо – «ничто». Не думай ни о чем – ни о канцлере, ни о «католоне». Думай о клоуне: он плачет в ванной и проливает кофе себе на шлепанцы»
« Затруднительное положение – еще мягко сказано. По всей вероятности, я не смогу выступать целый год. Смотри. – Я закатал штанину, показал распухшее колено, опять опустил штанину и указательным пальцем правой руки ткнул себя в грудь. – И еще здесь, – сказал я.
– Боже мой! – воскликнул он. – Сердце?
– Да, – сказал я, – Сердце.
– Я позвоню Дромерту и попрошу его принять тебя. Он у нас лучший сердечник.
– Ты меня не понял, – сказал я, – мне не нужно показываться Дромерту.
– Но ведь ты сказал – сердце.
– Вероятно, я должен был сказать - душа, душевное состояние, внутреннее состояние… но мне показалось, что сердце тоже подходит.»
«Я сообщил госпоже Калик, что у меня только что умерла бабушка – это было явной неправдой, так как моя бабушка умерла уже двенадцать лет назад, - и в ответ услышал: «О, какая гадость!»; когда люди умирают, говорится много разной чуши, но, по-моему, никто еще не додумался воскликнуть «О, какая гадость!»»
«Клоун должен быть меланхоликом, иначе ему не стать хорошим клоуном, но им невдомек, до какой степени серьезна эта меланхолия»
«Рукопожатия, рукоприкладство, стрельба и подписи на чеках – вот все, на что способны мужские руки, если не считать работы. Зато женские руки, пожалуй, уже нечто большее, чем просто руки, даже тогда, когда они мажут масло на хлеб и убирают со лба прядь волос»
«По-моему, самое ужасное, если жена смотрит на мужа с видом жертвы, потому что она беременна»
«Мне очень хотелось иметь детей, мысленно я уже беседовал со своими детьми, таскал их на руках, давал им молоко с сырым яйцом; меня беспокоило лишь то, что нам предстоит жить в гостиницах, а в гостиницах только дети миллионеров или дети королей могут рассчитывать на хорошее обращение. На некоролевских и немиллионерских детей, особенно если это мальчики, все орут: «Здесь ты не дома!», трижды ложная педагогическая посылка, во-первых, устанавливается, что дома дети ведут себя как свиньи, во-вторых, предполагается, будто дети чувствуют себя хорошо, только если они ведут себя как свиньи, и, в-третьих, ребенку внушают, что ему нигде не разрешено чувствовать себя хорошо»
«Наиболее непростительный грех из всех, какие может совершить клоун – возбудить сострадание к себе»
«Головная боль и меланхолия по-прежнему мучили меня, но я сроднился с ними так же, как с мыслью о смерти. У хорошего художника смерть всегда при себе, как у хорошего попа – молитвенник»
«Наш век, если он вообще достоин специального наименования, следует назвать веком проституции. Люди в нем перешли на жаргон публичных девок. Как-то раз я встретил Зоммервильда после одного из телевизионных диспутов («Может ли современное искусство быть религиозным?»), и он спросил меня:
- Как я вам понравился? Я был хорош?
Потаскухи, обращаясь к своим отбывающим клиентам, говорят то же, слово в слово. Для полноты картины не хватало только, чтобы Зоммервильд сказал: «Порекомендуйте меня вашим знакомым!»
«По-моему, на всем свете не найдется человека, который мог бы понять клоуна, клоун и тот не понимает своего товарища; тут всегда замешаны зависть или недоброжелательство»
«Он любил острить, и все знали, что он остряк, поэтому ему приходилось все время острить. Утомительное занятие»
©
-
-
24.08.2007 в 22:26в мою нору пролез инсайтя прочел эту чудесную книгу.Просто захотелось спасибо сказать.
Спа-си-бо. -)
-
-
30.08.2007 в 14:58это вам спасибо
)