- в то время, как мы каждое мгновение чувствуем, что нам его не остановить и что нечего даже и пытаться сделать это, - прошептал шварц. - но если мы не в состоянии схватить и удержать его грубым прикосновением наших рук, может быть - если его не спугнуть, - оно останется в глубине наших глаз? может быть, оно даже будет жить там, пока живут глаза?
+4и где вообще та потеря, которая могла бы остановить биение чувства? разве город не остается жить и после того, как вы его покинули? разве он не остается в вас, даже если он будет разрушен? и кто же в таком случае знает, что такое умереть? может быть, жизнь - это всего лишь луч, медленно скользящий по нашим меняющимся лицам? но если это так, то не было ли у нас уже какого-то другого праоблика еще раньше, до рождения, того, что сохранится и после разрушения, временного и преходящего?
- счастье.. - медленно сказал шварц. - как оно сжимается, садится в воспоминания! будто дешевая ткань после стирки. сосчитать можно только несчастья.
- я думал, что потерял тебя, - сказал я и обнял ее.
- ты никогда не потеряешь меня, - прошептала она из-под узкой маски. - и знаешь почему? потому что ты никогда не хочешь удержать меня, как крестьянин свою мотыгу. для человека света это слишком скучно.
я был счастлив, если называться счастьем зеркало, в котором отражается любимое лицо, чистое и прекрасное.
(с) ремарк, "ночь в лиссабоне".