Вредствующий Мяуш
-- И все-таки я бы не настаивал...
-- А тебя, белобрысый, никто и не спрашивает! Мы сами с усами, у нас на плечах тоже не парик с опилками. Вот, записочку Наталь-владимирне передай. Обскажи, если что, на словах, а мы пойдем, пока не похолодало.читать дальше
-- Вы что же, хотите оставить меня здесь одного?! -- вытаращился на меня ангел, а деловитый Фармазон уже бухнул ему большую чашку теплого кофе:
-- На, Циля, пей! Веди себя хорошо, не скучай, жди жену хозяина. Будет совсем хреново -- там, в шкафу на верхней полке, есть газетка "Интим" с картинками, тебе понравится. А мы быстро -- сестренку в корзинку и домой!
-- Но... я... я не могу! Что я тут без вас буду делать?!
-- Стиркой займись.
-- Какой еще стир... -- договорить Анцифер не успел, широким рукавом Фармазон совершенно "нечаянно" подтолкнул чашку, и густой бразильский кофе выплеснулся на белоснежные ризы ангела! Светлый дух едва ли не взревел от обиды и негодования.
-- Серега, линяем! Циля в гневе неуправляЬем... Зашибет за милую душу!
Не дожидаясь моего ответа, черт вытолкал меня из нашей кухоньки и вовремя прикрыл дверь... Отродясь не подозревал в лексиконе белого ангела таких непарламентских выражений. Столь целостно и витиевато объединить в одном предложении проклятый Ад, долбаную Америку, нетрадиционные сексуальные отношения, маму Фармазона, сивого мерина, ручной тормоз, апостола Петра с самым большим ключом, чью-то хвостатую задницу и клятвенное обещание полной кастрации на месте... Честное слово, я бы остался и послушал еще, но нечистый не мог позволить себе такой роскоши:
-- Давай, давай, не останавливайся! Ох и пропаду я с тобой... На курточку вот, шляпенцию свою не забудь, ботинки надевай быстро!
-- Прими к сведенью, Циля, никто ни на кого не давил! Человек честно использовал дарованную ему конституцией свободу непредвзятого демократического выбора. И выбрал меня!
-- Не фарисействуй, лукавый дух, -- строго поправил Анцифер. -- Сергей Александрович избрал не тебя, а с присущей ему христианской самоотверженностью принял тернистый путь спасения души одурманенной девушки. Что и возвращает его под сень моих крыльев. Так-то вот...
-- Ну и кто из нас двоих фарисей? -- подмигнул мне нечистый.
Я почти рухнул на пол, и хорошо, что Анцифер вовремя успел сунуть мне под зад табуретку. Фармазон смотрел в мою сторону с уважительным состраданием:
-- Ну ты... кремень-мужик! Другой бы давно разнес телефон, придушил супругу и побежал сдаваться в сумасшедший дом. Циля, разожми ему пальцы, пусть трубку выпустит.
Я энергично потряс головой, мысли, встряхиваясь и ударяясь друг о друга, постепенно обретали рабочую форму.
-- Все равно можно найти что-то положительное, -- продолжал настаивать я, хотя ангел с правого плеча, краснея, доказывал, что подрабатывать сексопатологом я не нанимался. Мне за это помидорами не платят. Фармазон слева просто укатывался от хохота, все прочие, кроме него, не находили ничего смешного.
В результате я и глазом моргнуть не успел, как доселе молчавший Анцифер, взревев, вскочил на ноги и с размаху запустил собственным нимбом в голову рогатого братца. Сияющая полоса прошла меж рогов Фармазона, ударилась в стену, отрикошетила и, чуть подрагивая, замерла над высоким челом белого ангела.
-- Сергей Александрович, ради всего святого, не вмешивайтесь... -- Ровный голос Анцифера был полон такой сверхзаботы о моем здоровье, что я предпочел не спорить. В этих драках разниматель обычно получает больше всех. Черт, с мучительной болью в глазах, поднял руку, провел по волосам и стряхнул на пол несколько черных прядей. Меж его рогов белела гладко выбритая площадка сантиметров в десять длиной...
-- Своими зубами загрызу!!! -- истерично взвыл нечистый, бросаясь на ангела. Оба тут же рухнули и покатились в классической партерной борьбе с переменным успехом. Я только успевал убирать у них с пути стулья и пару раз передвигал стол.
-- Э... минуточку! А куда это вы, собственно?!
-- Мы? -- даже удивился Фармазон. -- Да никуда, собственно! Что, погулять нельзя?
-- Нельзя. Вы же мои духи, значит, должны всегда присутствовать рядом.
-- M-м... ну, это, видимо, лишнее, Сереженька, -- улыбаясь, выдавил бледнеющий Анцифер, хотя обычно он краснеет. -- Вы ведь под присмотром
Натальи Владимировны, а мы ей вполне доверяем.
-- И напрасно! -- Одновременно с крепнущими подозрениями ко мне вернулась былая уверенность в себе. -- Наташа вечно занята, и, как вы только
что заметили, меня нельзя оставлять одного! Я могу насовершать кучу грехов, согласно нумерации, или, еще того хуже, вершить исключительно добрые
поступки.
Две противоположности одновременно сплюнули и сдвинули брови. Молчаливая дуэль продолжалась долгую минуту... Мои духи разрывались между
долгом и страстью к наживе.
-- Ладно, черт с тобой... -- первым сдался Фармазон. -- Будешь третьим.
-- Куда идем? -- поинтересовался я у опустившего очи Анцифера.
-- Вы знаете, что такое золото, Сереженька? У-у-у...
Пожалуй, что пьяными мы не были. Просто в ближайшие два часа я наконец-то познал чувство полнейшей гармонии. Светлая и темная половинки
моей личности не перегавкивались, как обычно, и не лезли друг с другом в драку, а слаженно исполняли старинный русский романс "Гори, гори, моя
звезда...". Фармазон из ниоткуда выудил цыгановатого вида гитару, а у Анцифера оказался великолепный оперный тенор. При определенно спевшемся
дуэте это было что-то! Раньше я искренне считал, что все лучшие певцы встречаются не на эстраде, а в КВН, но сегодня сменил точку зрения. Тот, кто
хоть один раз слышал пение ангела без фонограммы, -- может умереть спокойно: жизнь прожита не зря!
-- Фармазон!
-- Нет меня... -- глухо ответил нагрудный карман пиджака.
-- Мне нужна ваша помощь.
-- В добрых делах я тебе не советчик. Вон, лучше белобрысого возьми, а то он мне тут всю голову отсидел...
-- Можно подумать, мне тут задницей на рогах удобно! -- возмущенно прошипел Анцифер, но не вылез, видимо предпочитая все-таки сидеть на рогах.
-- А тебя, белобрысый, никто и не спрашивает! Мы сами с усами, у нас на плечах тоже не парик с опилками. Вот, записочку Наталь-владимирне передай. Обскажи, если что, на словах, а мы пойдем, пока не похолодало.читать дальше
-- Вы что же, хотите оставить меня здесь одного?! -- вытаращился на меня ангел, а деловитый Фармазон уже бухнул ему большую чашку теплого кофе:
-- На, Циля, пей! Веди себя хорошо, не скучай, жди жену хозяина. Будет совсем хреново -- там, в шкафу на верхней полке, есть газетка "Интим" с картинками, тебе понравится. А мы быстро -- сестренку в корзинку и домой!
-- Но... я... я не могу! Что я тут без вас буду делать?!
-- Стиркой займись.
-- Какой еще стир... -- договорить Анцифер не успел, широким рукавом Фармазон совершенно "нечаянно" подтолкнул чашку, и густой бразильский кофе выплеснулся на белоснежные ризы ангела! Светлый дух едва ли не взревел от обиды и негодования.
-- Серега, линяем! Циля в гневе неуправляЬем... Зашибет за милую душу!
Не дожидаясь моего ответа, черт вытолкал меня из нашей кухоньки и вовремя прикрыл дверь... Отродясь не подозревал в лексиконе белого ангела таких непарламентских выражений. Столь целостно и витиевато объединить в одном предложении проклятый Ад, долбаную Америку, нетрадиционные сексуальные отношения, маму Фармазона, сивого мерина, ручной тормоз, апостола Петра с самым большим ключом, чью-то хвостатую задницу и клятвенное обещание полной кастрации на месте... Честное слово, я бы остался и послушал еще, но нечистый не мог позволить себе такой роскоши:
-- Давай, давай, не останавливайся! Ох и пропаду я с тобой... На курточку вот, шляпенцию свою не забудь, ботинки надевай быстро!
-- Прими к сведенью, Циля, никто ни на кого не давил! Человек честно использовал дарованную ему конституцией свободу непредвзятого демократического выбора. И выбрал меня!
-- Не фарисействуй, лукавый дух, -- строго поправил Анцифер. -- Сергей Александрович избрал не тебя, а с присущей ему христианской самоотверженностью принял тернистый путь спасения души одурманенной девушки. Что и возвращает его под сень моих крыльев. Так-то вот...
-- Ну и кто из нас двоих фарисей? -- подмигнул мне нечистый.
Я почти рухнул на пол, и хорошо, что Анцифер вовремя успел сунуть мне под зад табуретку. Фармазон смотрел в мою сторону с уважительным состраданием:
-- Ну ты... кремень-мужик! Другой бы давно разнес телефон, придушил супругу и побежал сдаваться в сумасшедший дом. Циля, разожми ему пальцы, пусть трубку выпустит.
Я энергично потряс головой, мысли, встряхиваясь и ударяясь друг о друга, постепенно обретали рабочую форму.
-- Все равно можно найти что-то положительное, -- продолжал настаивать я, хотя ангел с правого плеча, краснея, доказывал, что подрабатывать сексопатологом я не нанимался. Мне за это помидорами не платят. Фармазон слева просто укатывался от хохота, все прочие, кроме него, не находили ничего смешного.
В результате я и глазом моргнуть не успел, как доселе молчавший Анцифер, взревев, вскочил на ноги и с размаху запустил собственным нимбом в голову рогатого братца. Сияющая полоса прошла меж рогов Фармазона, ударилась в стену, отрикошетила и, чуть подрагивая, замерла над высоким челом белого ангела.
-- Сергей Александрович, ради всего святого, не вмешивайтесь... -- Ровный голос Анцифера был полон такой сверхзаботы о моем здоровье, что я предпочел не спорить. В этих драках разниматель обычно получает больше всех. Черт, с мучительной болью в глазах, поднял руку, провел по волосам и стряхнул на пол несколько черных прядей. Меж его рогов белела гладко выбритая площадка сантиметров в десять длиной...
-- Своими зубами загрызу!!! -- истерично взвыл нечистый, бросаясь на ангела. Оба тут же рухнули и покатились в классической партерной борьбе с переменным успехом. Я только успевал убирать у них с пути стулья и пару раз передвигал стол.
-- Э... минуточку! А куда это вы, собственно?!
-- Мы? -- даже удивился Фармазон. -- Да никуда, собственно! Что, погулять нельзя?
-- Нельзя. Вы же мои духи, значит, должны всегда присутствовать рядом.
-- M-м... ну, это, видимо, лишнее, Сереженька, -- улыбаясь, выдавил бледнеющий Анцифер, хотя обычно он краснеет. -- Вы ведь под присмотром
Натальи Владимировны, а мы ей вполне доверяем.
-- И напрасно! -- Одновременно с крепнущими подозрениями ко мне вернулась былая уверенность в себе. -- Наташа вечно занята, и, как вы только
что заметили, меня нельзя оставлять одного! Я могу насовершать кучу грехов, согласно нумерации, или, еще того хуже, вершить исключительно добрые
поступки.
Две противоположности одновременно сплюнули и сдвинули брови. Молчаливая дуэль продолжалась долгую минуту... Мои духи разрывались между
долгом и страстью к наживе.
-- Ладно, черт с тобой... -- первым сдался Фармазон. -- Будешь третьим.
-- Куда идем? -- поинтересовался я у опустившего очи Анцифера.
-- Вы знаете, что такое золото, Сереженька? У-у-у...
Пожалуй, что пьяными мы не были. Просто в ближайшие два часа я наконец-то познал чувство полнейшей гармонии. Светлая и темная половинки
моей личности не перегавкивались, как обычно, и не лезли друг с другом в драку, а слаженно исполняли старинный русский романс "Гори, гори, моя
звезда...". Фармазон из ниоткуда выудил цыгановатого вида гитару, а у Анцифера оказался великолепный оперный тенор. При определенно спевшемся
дуэте это было что-то! Раньше я искренне считал, что все лучшие певцы встречаются не на эстраде, а в КВН, но сегодня сменил точку зрения. Тот, кто
хоть один раз слышал пение ангела без фонограммы, -- может умереть спокойно: жизнь прожита не зря!
-- Фармазон!
-- Нет меня... -- глухо ответил нагрудный карман пиджака.
-- Мне нужна ваша помощь.
-- В добрых делах я тебе не советчик. Вон, лучше белобрысого возьми, а то он мне тут всю голову отсидел...
-- Можно подумать, мне тут задницей на рогах удобно! -- возмущенно прошипел Анцифер, но не вылез, видимо предпочитая все-таки сидеть на рогах.
Андерей Белянин "Сестренка из преисподней"